[plohoyaodvokat]

вот чем эгоистично занимался адвокат весь вечер вместо того, чтобы морозить пятую точку там, где сеть ловит лучше

саммари: глюки Хисаны в последнюю осень жизни.
жанр: и это даже не агнст! кажеццо...
рейтинг: мозговой бдсм у нас считается G?))
пейринг: догадайтесь с трех раз
размер: драббл. не знаю, ворд со считалкой убивает музу
предупреждения: большой красивый бессюжетный глюк. не страшно?
:пригнала локомотив: по вагону печенек каждому, кто рискнет это комментировать, и по два - кто критиковать

и да, я люблю детей. честно. сильно

Хисана лежит под теплым одеялом и смотрит в потолок.
Высокий, расчерченный балками на идеальные квадраты. Тяжелый. Давящий.
Она расчерчивает его на квадраты из полузабытой детской игры, считает их... Вот там слово се-ги, а поперек - бен-то.. какой слог был в третьем слева?
Она представляет знаки, врисованные в квадраты щедрыми мазками, запах белой краски... нет, лучше красной, ярко-алой, цвета жизни. Слишком многое бело и мертво в этом доме. О, как он содрогнется в возмущении, когда она прикажет расписать здесь ставни алыми птицами и хризантемами, и сама возьмет в руки кисть... Алые птицы прогонят пустоту и предчувствия. Она попросит разрешения, и Он позволит ей - что Ему стоит?
Сейчас на стенах дождь - многоярусная роспись: внизу гнутся травы под хлесткими косыми ударами, а выше дождь сходит на нет, туман рассеивается, и равнодушно сияют заснеженные горные вершины. Но, видно, безымянный художник был высок, как истинный Кучики - если бы она встала, оказалась бы лицом к лицу с вечным серым дождем. А горы сияют для тех, кто выше...
Искусство художника достойно восхищения... но настоящий осенний с самого утра стучится в ставни, и нарисованный начинает казаться таким же реальным; будто сырость оседает на волосах, и по лбу скоро поползет мокрая дорожка. И света в сером небе не хватает, чтобы высветить границу между дождем и солнцем.

Она знает все это, не видя, она упрямо не смотрит... Нет ничего за ставнями, есть алые, дерзкие, сюрреалистичные буквы на потолке, в идеальных квадратах.
Но мерное шуршание капель быстро убивает иллюзию, буквы расплываются и исчезают, взгляд соскальзывает, не находя зацепки..
Есть.
В самом темном углу этой мертвой светлой комнаты доски потолка темнее - изъян ли дерева, дань ли времени и дождям.
Ее почему-то очень радует эта неправильность.
Она резко поворачивает голову, чтобы лучше видеть...
Боль приходит неожиданно. По позвоночнику, в легкие, и вот уже где-то глубоко внутри плещется океан кипятка.
Она кашляет, кашляет, кашляет, вцепившись в одеяло, повернувшись на бок и подтянув колени к груди, и с нарастающей паникой понимает, что может утонуть - прямо сейчас.
Когда это все-таки кончается, она без сил и мыслей падает на подушку и проваливается в короткий тяжелый сон.

Она идет по дому, и под ее рукой на стенах распускаются алые цветы.
Она ждет Его и поет о своем счастье, и дом слушает, и радуется вместе с ней, наконец-то ее признавая, и алые птицы поют беззвучное и прекрасное.
"Смотри - ты подарил мне жизнь, а я сумела нарисовать ее для тебя."
Она ждет, а на руках шевелится тяжелый теплый сверток. Он мешает держать кисть, он не дает перевести дыхание, и она оставляет его в одной из комнат и спешит дальше.
Он близко, Он рядом... сейчас откроется дверь, и мотылек успокоится в вожделенном свете...
Но что-то не так. Что-то... паника приходит из глубины и нарастает лавиной.
Дочь!!! Наша дочь!!! Где она??? Где я ее бросила???
Она поворачивается и бежит прочь, по коридорам, внезапно ставшим темными и узкими, и паника все льется, и захлестывает с головой - дочь!!! наша дочь!!! я потеряла ее!!! ками, верни меня в тот миг, когда я опускала ее на теплый... зеленый... мокрый... на мокрую траву, это же сон, ты можешь, всего один шанс - и я больше никогда не отпущу ее руку! Но коридоры сужаются, и свет гаснет, и она падает в бездонное, тяжелое, черное, и хочет кричать - но не вздохнуть и не пошевелиться...

А на дне почему-то свет. Ослепительно белый свет.
Она вдруг понимает, что можно открыть глаза.
Вокруг все та же мертвая комната.
Но алые птицы поют на дверных створках.
Это сон, это все еще сон...
Но не сон - тот, чьи шаги приближаются к двери.
Реальность обрушивается потрясающей легкостью.
Недобрый дом, тяжелые потолки, боль в неловко подвернутой под себя левой руке.
И низкий встревоженный голос -
- Хисана!

Алые птицы стекают вниз под мягкими ударами дождя.